Это произошло спонтанно. Я даже не подозревал, что такое возможно. И это событие явилось переломным в моём развитии, и открыло мне дорогу к новым открытиям, и возможностям, не только для меня, но и для тех, кто пойдёт по моему пути. Всё последнее время я проходил лётную школу, и одна мысль не покидала меня:

- Зачем это всё? Как можно применить это умение и эти знания в физическом мире? И вот, совсем новый этап…

     Был вечер, но мне вдруг, захотелось полежать. Я не стал сопротивляться и лёг на диван. На меня быстро нахлынула прохлада, и тело начало неметь. Уже привычно меня потянули и тут я поддался, ещё больше расслабившись. Сразу оказался на месте. Я висел над городом на высоте птичьего полёта, и этот город я сразу узнал. Это был Санкт-Петербург. Много раз я приезжал сюда в командировки и здесь же я прошёл ускоренный курс «молодого бойца», за что и благодарен судьбе. Была осень, но ещё не холодно. Сильных ветров ещё не было, и все краски осени в полной мере, присутствовали в парках, сквериках и во дворах. А в моём случае, всё это украшалось ещё и энергетической подсветкой, от чего эти пейзажи приобретали фантастические оттенки. Начинает темнеть. Какая-то старая часть города, раньше здесь не приходилось бывать. Опустился почти до земли и заскользил вдоль дорожки. Навстречу мне шёл пожилой человек, но возраст в данном случае, можно определить, только подлетев совсем близко. Он был худощавым и стройным, и даже походка не могла выдать его возраста.

Вдруг я, резко ускорившись, вошёл прямо в него, даже не успев испугаться. Очутившись внутри, я растерялся и не знал, что от меня хотят. Сам бы я ни за что не решился на такое. И похоже, этот человек даже не заметил моего присутствия. Но тут всё пошло само собой; перед моими глазами прокручивалась кинолента – это была его жизнь. Видимо он сейчас вспоминал всё, что с ним случилось с момента окончания школы, а находясь в нём, всю его жизнь я проживал вместе с ним. Я чувствовал его радость и его боль, как свои, и я даже забыл, кто я есть на самом деле, и его воспоминания унесли меня в далёкий, 1941 год.

   Его звали Роман. Он недавно окончил школу и сразу поступил в университет. Его одноклассница Юля не прошла по конкурсу и решила, что на следующий год обязательно поступит. Они любили друг друга, и дня не могли прожить, чтобы не увидеться. Вечерами они с друзьями собирались в одном доме. Там, в гостиной стоял рояль. Молодые люди пели песни, читали стихи, и мечтали о светлом будущем. Для них этот дом являлся островком культуры, и все завсегдатаи дорожили этой атмосферой одухотворённости, всячески поддерживая её. Они с Юлей в этом году собирались пожениться. Им казалось, что Мир распахнул перед ними двери, и всё, что им осталось, только сделать один маленький шаг. Но именно этого маленького шага и не хватило. Началась война. Роман попал в первую волну мобилизации, и они расстались. Потом был плен, жизнь за границей. Назад дороги не было, ведь таких, как он, на Родине ждали лагеря и тюрьмы. Женился уже в зрелом возрасте, но, несмотря на это, всегда вспоминал Юлю и те вечера, которые они проводили в этом старом доме. Всё это время в нём жила надежда, что когда-то, он придёт в этот дом и встретит её. Но приехать на Родину стало возможным только во времена перестройки…

   Юля пережила блокаду, пыталась его найти, но он везде числился пропавшим без вести. Вышла замуж, родила двух детей, но всегда, как было время, приходила к этому старому дому. Проходив мимо, вспоминала то время, когда они были счастливы, и весь Мир лежал у их ног.

Перед моими глазами разворачивались события, переплетались судьбы людей, и всё нанизывалось на какой-то невидимый стержень. Я чувствовал, что этот стержень предопределяет события, происходящие вокруг него. Так же и река принимает притоки, становится всё более полноводной, и никто не в состоянии повернуть реку вспять. Её течение – это неотвратимое действие, и все, кто попал в эти могучие воды, будут унесены вперёд. Ни у кого не хватит сил плыть против течения, но, если очень сильно захотеть, можно переплыть эту реку, хотя выйти из воды можно будет только далеко внизу по течению. Пока переплывёшь, далеко снесёт. Я был этой рекой, это я нёс судьбы людей в своих водах, всё видел, всё чувствовал, всё знал.

   Погружённый в свои воспоминания, Роман подходил к тому самому дому. Полуразрушенный кирпичный дом выглядел нелепо в контрасте с воспоминаниями. Сейчас он являл собой символ не сбывшихся надежд. Я почувствовал, что к моему горлу подкатывает комок. Очевидно, что этот дом, как и соседний, скоро должны были снести. И это было тоже символично: не только у людей на Земле есть свой срок, но и у домов. Он хорошо послужил людям, и смотрел на старого знакомого тёмными глазницами разбитых окон.

  Вдруг что-то изменилось, я почувствовал это, а Роман ещё нет. На безлюдную улочку из соседнего переулка вышла женщина, и шла она в нашу сторону. Я уже знал кто она, и я был рад этому, как будто это я любил эту женщину, как будто я ждал всю жизнь этой встречи. Эти мои вибрации начали передаваться и Роману: его сердце начало учащённо биться, хотя он и не был уверен, что чудо возможно. Только по воле Бога могут вершиться такие чудеса.

  Они стояли, в свете одинокого фонаря, и смотрели друг на друга. Она была в стареньком пальто, в старомодной шляпке, постаревшая, но с необыкновенно выразительными молодыми глазами.

   Вся буря эмоций, проносившаяся в нём, пока она подходила, вдруг куда-то схлынула, и в голове наступила звенящая тишина. Он не понимал, что происходит. Вот она, он узнал её, но почему он не бросается к ней и не обнимает её? Ведь, неоднократно представляя себе их встречу, он не мог предположить, что его чувства уйдут куда-то вглубь его сознания, и всепоглощающий покой наполнил всё его существо. Как блаженство, разливался он по всему телу. Похоже, что и с Юлией происходило то же самое. Они одновременно протянули друг другу руки. Роман первым преодолел оцепенение и тихо сказал:

- Как долго я сюда шёл.

- А я ждала, когда ты дойдёшь.

  Я чувствовал, как моя душа пела в унисон с его душой. И не было ни чего вокруг, что имело какое-то значение, что заслуживало хоть какое-то внимание. Всё ушло на задний план. Только здесь и сейчас имело значение, только это всеобъемлющее чувство блаженства, заполняющее всё обозримое пространство. Этот дом связал две реальности их жизни. В ограде была лазейка, в которую они пролезли. Оказавшись во дворе, они огляделись. Начали вспоминать, что здесь стояла лавочка, здесь клумба, какие цветы росли. В этом доме давно никто не жил, но он был живой. Дверь в дом была приоткрыта, и они зашли в холл. Фонарь с улицы плохо освещал помещение, но это обстоятельство не помешало им пройти в зал. Полуразбитый рояль стоял на том же самом месте. Стол и пара стульев, и ещё какой-то хлам. Вот и вся обстановка. Они о чём-то говорили, но слова эти ничего не значили. Они растворялись в этом душевном блаженстве и в состоянии тотального счастья. Роман сел на стул, посадил её на колени и обнял. Так они сидели и наслаждались своим счастьем и долгожданной близостью. Вдруг я ощутил мощный поток снизу. Меня буквально, трепало, как газету на ветру. Только теперь я вспомнил кто я, и что я здесь просто наблюдатель. Этот поток превратился в вихрь, и образовалось кольцо силы. Их энергии объединились, и они устремились куда-то вверх. Эта мощная сила уносила их выше и выше. Я сделал попытку увязаться за ними, но меня не пустили, и я остался один. Вихри улеглись, и стало совсем тихо. Вдруг мне стало совсем одиноко. И тут до меня дошло, что они улетели очень далеко, и возвращаться вовсе не собираются, и что это тело начало остывать. Мне стало холодно и не уютно. Я покинул это тело и посмотрел на них со стороны. На стуле сидели, обнявшись, с выражением блаженства на лицах, два близких человека.

   Меня потянули на выход, шум, и я очутился в своём теле. Это было такое сильное переживание, что я, прокрутив в памяти всё это, встал, и уже не мог заснуть. Целую неделю я ходил и никак не мог прийти в себя. Я прожил чужую жизнь, и все эти чувства жили во мне, и никак не хотели меня покидать. Эта пьеса была написана только для двух актёров, но этот спектакль мог видеть только один зритель. Мне хотелось, чтобы это узнали все. Почему только я знаю об этом? Что такое настоящее счастье? Счастье, которое даже невозможно описать, а ещё труднее в него поверить. Если я всё это пережил, я верю. Но поверит ли в это читатель? И только через неделю до меня дошло, что Роман – это Ромео, а Юлия – это Джулия, то есть Джульетта. Ромео и Джульетта.

   Шекспир отдыхает…